Я с ним по-человечески, а он разболтал жене

Все участники события работали в советском общепите в 1984 году. Как и вся советская торговля, столовые были пьяные и любвеобильные. Я работал экспедитором, жена — кладовщицей, хотя это и было противозаконно. Директор проводил меня просто грузчиком, без матответственности. Мы были женаты по второму разу, поэтому у меня была своя квартирка, и поэтому, когда мы с женой поругались, я легко убежал к себе. А тут отпуск, я ей сказал, что еду к однокурсникам, а сам поехал к подруге. Через неделю возвращаюсь, вижу, у меня кто-то погостил. Первая мысль о жене. но, когда я обнаружил недостачу браги в молочной 36-литровой фляге, я погрустнел: брага ей не нужна. Пока я рефлексировал, вваливается Костя поддатый.
- Ты прости, братан, я к тебе залазил и малёха присосался! Я повеселел. Костя работал у нас шофёром на бортовом грузовике. В основном, ездил за пивом для наших филиалов. Мы с ним дружили, выпивали, но по бабам как-то каждый особо. Оба семейные, и совместные блядки планировать не с руки.
И как забухали мы с Костей за всё хорошее: за товарищество, за все рода войск, за родителей. Жён, против всего плохого! Очнулись мы с Костей ночью, с бодуна. Опохмелилсь. И пошёл вселенский чёс про баб. Потому что с похмелья, потому что молодые, а жёны далеко, а бабы ещё дальше. Мобильников тогда не изобрели. Дошла очередь поржать про пидорасов. Типа «лучшее влагалище, это очко товарища» и тому подобная чепуха. А с похмелья любая шняга катит поржать. А потом меня пробило на каминг аут, и я рассказал Косте, как в Ленинграде, в гостях у Рустама, с его женой мы ехали на троллейбусе (ему обязательно надо было на пару) и в утренней давке мой зад стал оглаживать какой-то гомик, как я возбудился от прикосновения его стоячего члена к моим булкам…
- Как ты считаешь, если такая реакция на чужой хуй, не заголубел ли я? И, может, мне уже пора на клык попробовать? (Не скажу же я ему, что я уже поднялся на третью ступень профмастерства: сначала просил не спускать мне в рот; потом стал принимать и выплёвывать; и на тот момент уже смаковал и просил у нового партнёра — только в рот!, чтобы проглотить)
- Ну, не знаю, — посерьёзнел Костя, — Если есть такая охота, то она тебе теперь не даст покоя, пока не попробуешь. Мне пацаны рассказывали про одного о-очень серьёзного авторитета, которого тоже на такую клубничку потянуло, — продолжал Костя, — Ему нашли за бабки скромного типа, припугнули, чтобы не болтал, привезли под охраной этого авторитета к тому типу. Через полчаса авторитет их вызывает — поехали не хер! Туфта это всё, больше базара вокруг дешёвки. И никакого кайфа! Поехали, — говорит, — к девкам!
- А ты мне поможешь попробовать, ну, не знаю, залупу поцеловать, что ли у тебя, как это психологически, вставит или нет? Вот, на мои слова тебе не стрёмно?
— На твои слова у меня сейчас хуй взорвётся! — улыбнулся Костя.
- Надо тогда помыть её, залупу, — попросил я товарища. Костя пошумел водой в раковине (у меня ещё душа не было) и вошёл в комнату с полуспущенными трусами, когда резинка под яйцами, а стоячий, кривоватый Костин легендарный хуй, качается как указатель в райские врата для адских грешников… Моё сердце стучало в горле: не может быть! Мечта всей моей жизни, соблазнить натурала, — сейчас сбывается! Сначала я, сидя перед стоящим Костей, робко поводил рукой вдоль этой красоты.
- Ну, давай, чего ты!, — прошептал, дыша Костя.
Я для прикола взял в рот палец и прогнусавил: — А ты веня увавать вувешь?
- Буду, буду, давай уже, сил нет терпеть!
Я осторожно охватил губами головку и начал губами её смаковать, как эскимо. Костя устремился глубже, и я впустил его почти на всю глубину. Костя втянул воздух со свистом: — Ой, блядь! Сейчас кончу!
И он кончил. Я удержал его за ягодицы, когда он пытался вынуть член изо рта, но потом убежал к раковине и только там проглотил сперму, горькую от табачища и сладкую от наслаждения победой!
…А он, сука, проболтался моей жене. на какой-то столовской пьянке…